После месяца почти сплошной засухи в Москве 2 августа прошла долгожданная настоящая гроза с обильным ливнем. Что немедленно стало предметом для светских разговоров: день-то Ильи-Громовержца, и патриарх накануне совершил положенное по календарю моление о дожде. Вот, дескать, и намолил. Подчиненные святейшего, правда, от столь категоричных утверждений воздерживались, но и не опровергали их, ограничиваясь загадочными улыбками. Мол, нам, конечно, не пристало хвастаться, но вообще-то мы все можем. Если захотим.
Спустя несколько дней в Кронштадте при попытке увенчать купол реставрируемого собора подобающим крестом последний сорвался и, посшибав изрядную часть лепнины с фасада, разбился вдребезги на ступенях главного входа. Поднятая им пыль еще не успела осесть, а в эфире уже звучали заявления церковных иерархов: это, мол, никакое не знамение, а самая обычная техническая накладка, и нечего искать здесь какой-то особый провиденциальный смысл.
С последним, пожалуй, согласится всякий просвещенный человек. Если он атеист или агностик, то понятно, почему. А христианин вспомнит, что с точки зрения христианского богословия происходящие в нашем мире события (кроме чудес, т. е. явных нарушений законов природы – скажем, если бы злополучный крест не упал, а улетел на небо) не делятся на провиденциальные и обычные. Все они в равной мере причинно обусловлены и все выражают божью волю. Выдающийся христианский писатель прошлого века Клайв Льюис иллюстрировал эту мысль вопросом: что было причиной гибели Офелии – подломившаяся ветка или замысел Шекспира? Разумеется, и то, и другое. Можно еще добавить, что вышеупомянутое падение креста, может, и выражает господню волю, но с просчитавшегося монтажника это ответственности ни в коей мере не снимает.
Конечно, такое отношение – продукт нашего просвещенного времени. Не отягощенный рефлексией человек традиционного общества, конечно же, увидел бы в неудавшемся монтаже креста (как и в художествах московского урагана 1998 года, посшибавшего кресты с соборов Новодевичьего монастыря) грозное знамение. Мол, это значит, что неугоден Господу дар адмиралов, больше думающих о сохранении секретов, чем о человеческих жизнях. Что не нужен Ему очередной пустующий храм на месте выставленного на улицу музея. Или что-нибудь еще в таком духе.
Но в нашем массовом сознании просвещение и суеверие мирно уживаются друг с другом, поделив сферы влияния по простому принципу. Все, что «в плюс», что можно трактовать в лестном для нас смысле, – это, конечно, Знамение и Свидетельство. А все, что выглядит ехидным намеком или вызывает неприятные ассоциации, – это, разумеется, чисто случайное совпадение, обусловленное сугубо естественными причинами. И нечего тут двусмысленно улыбаться...
Да нет, я ничего. Я даже готов в это поверить – принимая аргументы персонажа Евгения Шварца, которому пришлось доказывать, что он верит в чудеса: «Это безумец не верит, а мы только чудом и держимся!» В самом деле, у людей, исповедующих такую философию, что-либо хорошее может получиться только чудом.
Как говорится, дураков бог бережет.
Ссылки на другие материалы в InterNet по этой теме
RSS