Знание того, что бессмертие есть иллюзия, освобождает нас от всякого рода озабоченности по поводу смерти.
Ламонт К.

Путеводитель
Новости
Библиотека
Дайджест
Видео
Уголок науки
Пресса
ИСС
Цитаты
Персоналии
Ссылки
Форум
Поддержка сайта
E-mail
RSS RSS

СкепсиС
Номер 2.
Follow etholog on Twitter


Подписка на новости





Rambler's Top100
Rambler's Top100



Разное


Подписывайтесь на нас в соцсетях

fb.com/scientificatheism.org



Оставить отзыв. (174)


Владислав Иноземцев
Атеизм, как и религия, — частное дело граждан


Статья Сергея Чапнина «Либерализм плюс атеизм» («Ведомости» от 3.08.2011, стр. 04) демонстрирует значимость проблемы взаимоотношений церкви и государства, но задает, на наш взгляд, неверный тон в обсуждении этой трудной и важной темы.

Уличая оппонентов в атеизме, автор подчеркивает, что Россия уже экспериментировала с ним и то время не было лучшим в истории страны. Походя вспоминает он и «главного атеиста» той эпохи — Сталина, что сразу же придает статье истерические нотки. На мой взгляд, в данном случае Сергей Чапнин путает атеизм как неверие в бога, неприятие мира как созданного им, а общества как построенного на данных им этических принципах с богоненавистничеством и борьбой с религией. Одна из трагедий советского времени состояла в отсутствии у людей выбора, и я считаю навязывание гражданам атеизма как единственно правильной «веры» неприемлемым, а методы, которые для этого порой использовались, — преступными.

Автор призывает к осуждению преступлений советского режима — и с ним трудно не согласиться, ведь именно из незакрытости этой страницы истории проистекают многие проблемы современной России. Однако для того, чтобы выступать за это, необязательно быть православным, христианином, да и вообще верующим, потому что атеистов и безбожников большевики убили даже больше, чем последователей всех религий и культов, вместе взятых. Соглашаясь с Сергеем Чапниным в отношении большевизма, я тем не менее не выступаю за то, чтобы удариться в другую крайность, забыть о конституционной свободе вероисповедания и заменить навязывавшийся ранее атеизм навязанным православием.

Россия экспериментировала в советское время не с атеизмом, а с богоборчеством. Последнему нет оправдания — однако право не верить в бога не менее естественно и свято, чем право верить в любые высшие силы. Атеизм, как и религия, — это частное дело граждан. Пока он не посягает на свободы других членов общества, оснований его осуждать нет и не может быть.

В своей защите религиозности Чапнин, как и многие другие его единоверцы, пытается тем или иным способом свести религию к духовности и смыслу. В нескольких абзацах он, по сути, ставит знак равенства между смысловой задачей нации и духовной, между духовным просвещением и религиозным образованием. Не буду говорить о том, что нации вообще не имеют задач или миссий (а убежденность некоторых деятелей в противном не раз оборачивалась жуткими историческими катаклизмами); отмечу лишь, что видеть смысловое только в том, что освящено религией, — значит заметно ограничивать свой кругозор.

Однако важнейшей задачей автора статьи является протаскивание церкви в общественно-политические структуры. Аргументы в пользу этого подхода не кажутся мне убедительными. Так, цитируя Александра Кырлежева, автор отмечает, что «религия всегда была — и всегда будет самым тесным образом связана с политическим и с политикой». С этим я не спорю — но только тот, кто слепо верит в слова Екклезиаста («Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: смотри, вот это новое”; но это было уже в веках, бывших прежде нас» (Еккл., 7; 9-10), может полагать, что в мире ничего не меняется. Все остальные не могут не наблюдать перемен. И из того, что «религия всегда была… связана с политикой», никак не вытекает, что так оно и пребудет вовеки.

Автор ошибается и в том, что отстаивание прав атеистов означает нежелание пускать религию в политику. Отнюдь. Никто не возражает против того, чтобы граждане делали свой политический выбор с учетом религиозной веры. Я лишь против вмешательства церкви в дела государства. При этом хотелось бы посоветовать Сергею Чапнину не смешивать религию и церковь — а тем более христианство и одну из представляющих его церквей. Это вещи разные, и они всегда были разными. Лютер и его сторонники, отнявшие у людей в сутанах, удобно встроенных в папскую вертикаль власти, монополию на коммуникацию с богом, были истово религиозными, но тем не менее нанесли жестокий удар по католической церкви. И я уверен: ограничивать притязания церкви не значит бороться с религией. Если российские теологи уловят это отличие, им откроются причины того, почему в последние десятилетия в России быстро растет не численность атеистов, а количество приверженцев, например, протестантских конфессий. Происходит это, на мой взгляд, потому, что верующие все четче осознают, что вера не обязательно должна быть представлена только одной церковью.

Возвращаясь к отношениям церкви и государства, я готов прояснить, что мне в них не нравится. Не нравятся попытки преподавания «православной этики» в школах, финансируемых из государственного бюджета, тем более если такая «этика», как указывают сами священнослужители, базируется на ими выдуманных, а не на международно признанных определениях прав человека. Не нравится подчеркиваемая церковниками неполноценность части населения страны — потому что как иначе можно трактовать слова нынешнего патриарха Кирилла, сказанные им в 2002 г., еще в бытность митрополитом: «Мы должны забыть расхожий термин многоконфессиональная страна”: Россия — это православная страна с национальными и религиозными меньшинствами»? Не нравится, что идентичность России они пытаются определять через религиозные устои, что присуще в современном мире только самым что ни на есть «передовым» странам вроде Афганистана и Ирана. Не нравится, что в стране существует организация, ведущая свою хозяйственную деятельность на основании положений собственного устава, не зарегистрированного в Минюсте, получающая значительные финансовые и материальные ресурсы через дарение или по заниженным ценам и при этом практически не платящая налогов. Не нравится возрастающее давление церкви на светские организации культуры, попытки цензуры или запрета книг и театральных постановок.

Мне не нравится, что Русская православная церковь (РПЦ) пытается встать вровень с государством, хотя ее история — это в большинстве случаев история «умывания рук» перед лицом светской власти. Если бы в прошедшие века русские священнослужители имели храбрость противостоять государям так, как папа Григорий VII императору Генриху IV, история страны могла бы сложиться иначе. Московские государи с легкостью избавлялись от неугодных им глав церкви — причем руками более «правильных» священнослужителей, и если уж отмечать 4 ноября как день российской государственности, то это следовало бы делать в память не об изгнании поляков из Кремля, а об отрешении в 1568 г. церковным (!) судом от должности по настоянию Ивана Грозного митрополита Московского Филиппа.

Позже, при Петре I, церковь практически утратила правосубъектность, превратилась в ведомство, глава которого — обер-прокурор стал назначаться императором, а члены ведомства — клясться в верности государю наподобие приносящих присягу военных. Если РПЦ стремится представить себя единственным легитимным институтом, сохранившим преемственность с исторической (несоветской) Россией, ее иерархам не стоит забывать о том, что эта легитимность предполагает куда меньшую самостоятельность, чем та, на которую они претендуют.

Повторю еще раз: я считал и считаю религию важнейшей составной частью человеческой культуры, борьба с которой безнравственна, так как ограничивает базовые свободы человека. Все религиозные организации и сообщества должны иметь равные права и не претендовать на насаждение своих верований среди тех, кто их не разделяет. Оскорбление людей на основе их религиозных взглядов столь же недопустимо, как и на основе того, что они не исповедуют никакой религии. Каждый человек может заявлять о своих религиозных или атеистических взглядах или воздерживаться от упоминания о них. И, разумеется, как говорится в Конституции Российской Федерации, «никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». Только соблюдая эти принципы, можно добиться мира и согласия в России — стране, где пока еще слишком много земных противоречий, чтобы позволить раздирать ее «божественным».

Автор — руководитель исполнительной дирекции Ярославского политического форума, главный редактор журнала «Свободная мысль»



Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/opinion/news/1347544/pravo_ne_verit#ixzz1Vuzi5pwe
Оставить отзыв. (174)
111


Создатели сайта не всегда разделяют мнение изложенное в материалах сайта.
"Научный Атеизм" 1998-2013

Дизайн: Гунявый Роман      Программирование и вёрстка: Muxa