|
|
|
Разное |
Цирюльня старого Оккама Сидят за столом двое. Перед ними, уходя вдаль, бутылки - водки, вина, коньяки редких сортов. А ближе всего - большая четверть с мутным самогоном. Один другому и говорит: Феномен лженауки - одна из труднейших тем для разговора. И одна из самых противных. Ведь говорить-то приходится не столько о науке или не-науке, сколько о людях... Передо мной четыре пузатые папки с бумагами - переписка, заметки и планы журналистских расследований (или, пожалуй, исследований). Мне казалось, что написать об «этом» при таком обилии материала можно запросто. Увы! Все оказалось много сложнее. Я перечитал старые письма, вспомнил обстоятельства, людей, знакомых лично или по переписке, и вдруг отчетливо понял, что не имею никакого морального права становиться «глашатаем» чужих заблуждений, рискуя спровоцировать кого-нибудь на гневное осуждение или навешивание ярлыков. К тому же не хотелось бы быть судьей в вопросах, в которых считаю себя недостаточно компетентным. Тем не менее, писать о людях (и их делах), которым «официальной» наукой отказано в признании, конечно же, нужно. Потому что для большинства из них эти исследования стали делом жизни и, следовательно, самой жизнью. Жизнь, не получившая признания. Это, братцы, драма! Настоящая драма идей. В общем, решил я покопаться в архиве и кое о чем написать. Не в назидание и не в осуждение... В 1988 году, предварительно списавшись, я приехал к человеку, работавшему над устройством для получения энергии из вакуума при посредстве сжимаемой в цилиндре воды, которая затем выпускалась через сопло в специальную емкость. Вырывающаяся «на волю» вода, по мнению изобретателя, должна «прихватывать» из вакуума немного энергии. При этом общее количество энергии в сосуде, куда направлялась струя, должно оказаться больше, чем затрачено на сжатие. Я хорошо его запомнил - немолодой уже человек, живущий одиноко с тех пор, как жена подала на развод, не выдержав безденежья. Все деньги уходили на изготовление экспериментальных установок из автомобильных деталей, покупаемых зачастую втридорога (ведь срочно нужно!). Помнится, я поинтересовался расчетами, и хозяин дал мне прочесть несколько листков из школьной тетрадки, исписанных формулами школьной же термодинамики. «Выкладки очень сложны, - предупредил он меня. - Не все доктора наук смогли разобраться». «Вы что кончали?» - спросил я. «Да некогда было, - отмахнулся он. - После восьми классов как сел за баранку, так все больше самообразованием». И он указал на полки с подшивками журналов «Техника молодежи» и «Знание - сила». Установку в действии мне увидеть не довелось - как раз происходила ее очередная модернизация. И еще он показал мне письма из множества НИИ и академических институтов, содержащие разной степени «крепости» отзывы. Запомнились три письма одного из академиков. Между первым и последним срок - четыре года. Первое: «...воинствующая безграмотность и дилетантизм...» Второе: «Неужели Вы не в состоянии потратить немного времени, чтобы ознакомиться хотя бы с основами...» И третье: «Уважаемый... По-видимому, Вы действительно совершили выдающееся открытие, однако научная этика требует всесторонней проверки эффекта, прежде чем заявлять о нем в печати». Вошел в положение академик... Добрый, видно, человек. Душевный. Между прочим, «войти в положение» непризнанного изобретателя или исследователя каких-нибудь «ненормальных» явлений сможет, похоже, лишь тот, кто сам столкнулся с чем-то «таким» и стал перед вопросом «что делать?». И даже не столько перед вопросом, сколь перед выбором: поддаться «научному честолюбию», обрушив на читателей СМИ ворох сенсационных интервью о совершённых открытиях, и тут же зачислить себя в когорту Самоотверженных Первопроходцев Науки, или же сказать себе: «Стоп. Что-то я тут напутал... Где-то я, наверное, наврал. Пойду-ка к друзьям, пусть они меня проверят». Трудный, между прочим, выбор. Опять же мыслишки: «Украдут идею! Как пить дать, украдут! Сами опубликуют, и все лавры и деньги - им!» А побывать в шкуре «аномальщика» весьма занятно. Первый раз это было в 1991 году в Болгарии. Ехали мы как-то в компании гостеприимных людей. Шоссе, Балканы, неторопливая беседа о том о сем... Коснулись и загадочных явлений, которые, как известно, происходят только там, где нас нет. «Почему же, - возразил водитель. - Есть тут одно место, километров двадцать отсюда, где на спуске машина сама тормозит, ехать не хочет». Видно, наше изумление было столь неподдельно, что наш добрый гид и хозяин, развернув машину, помчал нас к какой-то деревушке, название которой я, честно говоря, забыл. Через некоторое время «жигуленок» выскочил на перевал, и сверху открылся вид на широкую котловину, на дне ее у реки лежало селение. К нему-то, огибая котловину, и спускалось шоссе. - Смотрите, - сказал болгарин. Он разогнал машину до 80 км/ч, поставил рычаг переключения скоростей на «нейтралку» и демонстративно снял ноги с педалей. Ощущение было такое, будто вместо асфальта под колесами вдруг оказался песок. Машина стала быстро тормозить и через пару сотен метров остановилась. Мы сидели в молчании. И тут, издав скрипящий звук, словно нехотя, автомобиль тронулся с места и медленно пополз вверх по склону задним ходом. Помню, мы повыскакивали на дорогу, чтобы видеть все это со стороны, а из кабины улыбался водитель. Ему, без сомнения, удалось приятно удивить гостей, и он этому радовался. Он пять раз прокатил нас по этой дороге - вниз на «третьей», вверх - «на четвертой», убрав ногу с педали газа. Веселый такой болгарин, и плевать он хотел на любые скрижали... Большинство моих корреспондентов занималось неортодоксальной физикой. Что это такое? А вот что:
Интересно? Мне было интересно. Чертовски интересно! Думалось: «А вдруг! Что, если все ошибаются, а это, оказывается, совсем не сложно?! Это ж таких делов натворить можно!» Увы. Скоро мне стало ясно, что в большинстве случаев все перечисленное является не более чем точками приложения сил, фронтами битв за достижение всеобщего и полного признания правоты авторов соответствующих идей. Надежда, впрочем, как известно, умирает последней, и я принялся экспериментировать сам. Внутри картонной пирамидки, присланной изобретателем, при помощи кварцевого резонатора и 12-разрядного (!) цифрового частотомера мы с товарищами искали обещанные специалистами области ускорения и замедления времени и ничего не нашли с точностью до десятого знака после запятой. Зато в девятом знаке обнаружилось изменение частоты, когда в экспериментальный зал входил через дальнюю дверь человек. Адепты теорий биополя взвыли от восторга и выли до тех пор, покуда не выяснилось, что входящий человек тут ни при чем. Просто возникал сквознячок, датчик слегка охлаждался и... А вот еще занятное воспоминание. Эксперименты с устройствами, генерирующими «смертельное» для всего живого «излучение полостных структур». О, это целая эпопея! Что такое «эффект полостных структур (ЭПС)»? По теории В. С. Гребенникова 1, это способность физических объектов, состоящих из множества регулярно расположенных полостей (например, листы гофрокартона, пенопласт, слоистые конструкции из трубок, стеклянных сфер и т. п.) генерировать поле, не обнаруживаемое обычными физическими приборами, но активно воздействующее на живые организмы, чаще всего - негативно. «Смерть-лампа...» Помню, мы сидели вокруг стола, над которым висела чудовищная «люстра» - излучатель, способный поражать все живое на расстоянии до 3 км, а под ним, в самой «середке» луча, по корке заплесневелого хлеба (жизнедеятельность грибков должна угнетаться) бегали два веселых таракана (подопытные животные, им - согласно теории - жить оставалось едва ли пару секунд, и мы все испытывали горечь неминуемой утраты). Та же картина наблюдалась и через день, и через неделю, а потом разъяренный шеф приказал вынести на свалку весь этот хлам вместе с тараканами (такими же жизнерадостными) и хлебом (совсем уже заросшим плесенью). Допускаю, что мы делали что-то не то или не так... В это же самое время, судя по сохранившейся переписке, два или три лагеря исследователей ЭПС «громили» теории друг друга и все вместе - Академию наук за ее косность и «явную неспособность адекватно реагировать на возникающие в науке новые направления». Вообще-то, некие таинственные поля, которые «не по зубам» физическим приборам, но которые легко воздействуют на живые организмы или на сознание, - одна из самых популярных областей «приложения сил» неортодоксальных физиков. И это само по себе симптоматично. Дело в том, что заведомое отнесение тех или иных явлений природы «к компетенции» какой-то одной науки, например физики, в принципе ничем не оправданно. В Природе нет «чисто физических», «чисто химических» или «чисто биологических» явлений. Существует множество явлений, абсолютно не сводимых к физическим представлениям и, что главное, не нуждающихся в этом для их познания. Таковы, например, явления психики и социальные процессы. Тем не менее, и здесь за дело чаще всего берутся физики... Мудрый принцип научного поиска, известный как «бритва Оккама», гласит: «не умножать сущностей сверх необходимого». Однако же в паранауке «сущности» умножаются с легкостью чрезвычайной! Одна из причин этого - прогрессирующий в последнее время дефицит синтетических тенденций в сознании исследователей. Налицо крайности: когда не хватает возможностей для познания того или иного явления в рамках избранной науки, ученый либо начинает - да, да! - плодить избыточные сущности 2, либо впадает в мистику 3. Редко кому удается удержаться «на середине» - вовремя заметить, что объект исследования не вписывается в рамки данного научного направления и продолжение работ требует призвать на помощь представления (и, заодно уж, методы исследования) других областей науки. Редко - оттого, что их ведь еще знать нужно, эти «другие области»! 1 (обратно к тексту) - В данном случае считаю возможным назвать фамилию, поскольку В. С. Гребенников (в соавторстве с В. Ф. Золотаревым) в свое время подал во ВНИИГПЭ заявку, которая благополучно прошла экспертизу. 2 (обратно к тексту) - Обычно делается так: конструируется собственная естественнонаучная парадигма, вводятся новые понятия и отметаются, как непригодные или устаревшие, все теоретические интерпретации «официальной» науки. Конечно, при таком подходе теоретические концепции разных исследователей вообще «не пересекаются», что делает невозможным конструктивное обсуждение и критику, зато возникает широкое поле концептуальных «баталий» космогонического уровня. Разумеется, это всегда очень впечатляет... 3 (обратно к тексту) - Само по себе - это не хорошо и не плохо. Если увлечение мистикой в конце концов перерастает в ортодоксальную религиозность, для науки это просто «потеря бойца». Если же исследователь обращается к мистике за опытом предельно синтетического восприятия окружающего, то ничего кроме пользы его научной работе это не принесет. Говорят, Эйнштейн любил время от времени листать тома «Тайной доктрины» Е. П. Блаватской...
|
Создатели сайта не всегда разделяют мнение изложенное в материалах сайта. |
|